Рон Айерман Интеллектуалы и культурная травма

Эта статья начинается с обсуждения роли интеллектуалов в том, как возникает и действует культурная травма, а заканчивается более общим обсуждением возможностей интеллектуалов в современном обществе. Однако для того, чтобы мы могли перейти к этому разговору, мне придется пояснить, как я понимаю эти два понятия и связь между ними.

Интеллектуалы

Интеллектуал может быть аналитически отграничен как от интеллигенции, так и от тех, кто «занят интеллектуальным трудом» (Eyerman, 1994). Как известно, сам по себе термин «интеллектуал» вошел в широкий обиход во времена дела Дрейфуса во Франции (18941906), когда писатель Эмиль Золя опубликовал политическое открытое письмо в массовом периодическом издании. В ходе общественной дискуссии, последовавшей за предпринятым Золя пересечением границы, разделяющей политику и культуру, его обвиняли в том, что он попросту «интеллектуал» — взыскующий известности дилетант, популяризатор, принижающий ценности культуры в надежде обрести более широкую аудиторию. Аналогия с нынешними спорами о публичных интеллектуалах, в ходе которых ученых обвиняют в пересечении некоей воображаемой линии между наукой и публицистикой, очевидна — я еще вернусь к этому в конце статьи. Таким образом, по происхождению термин «интеллектуал» оказался nom de guerre — обозначением роли тех, кто желает вступить в публичный конфликт с истеблишментом, будь то культурным или политическим. Представление об «интеллигенции» уходит глубже в историю: корни его обнаруживаются в тех частях русской и польской элиты середины XIX века, которые идентифицировали себя с европейской модерностью и самоопределялись в конфликте как с тогдашней властью, так и с «просто интеллектуалами» (Gerstein, 1974). Интеллигенция еще более сплотилась, когда приняла на себя миссионерскую задачу просвещения того, что мыслила в качестве «темных областей» Восточной Европы и Средней Азии. Концепция интеллигенции, возможно, наиболее функциональна там, где наиболее заметена разница между грамотными и неграмотными, образованными и необразованными. В качестве научной (а не политической) концепции идея о том, что работающая часть населения может быть разделена на тех, кто занят умственным, интеллектуальным трудом (т. е. производит знание и работает головой), и тех, кто занят физическим (т.е. производит товары и работает руками), возникла как попытка задействовать концепцию «интеллектуала». Идея о том, что интеллектуал определяется через занятия умственным трудом, была спроецирована в прошлое теми, кто хотел подвести материальный, объективный базис под эмпирические разыскания, — на этом основании, например, предлагалось выделять в составе среднего класса различные страты. Интеллект здесь понимается как источник дохода и статус, а способность мыслить — как личное свойство, как потенциально порождающая ренту собственность: человеческий капитал. Из этой перспективы можно вести разговор об «интеллектуальных сословиях» и о различении умственного и физического труда (Baert and Shipman, 2011).