30.12.2014

Остап Кармоди Дорога морального компро­мисса

Заканчивается 2014 год. Для всех, кто умеет видеть дальше своего носа — и в России, и в Украине, — он был тяжелым и страшным. Но для украинцев 2014-й был и годом надежды. А для многих в России, наоборот, — годом отчаяния.

Сейчас, когда подводят его итоги, часто приходится читать о развороте, который совершила Россия. О том, что в 2014-м она выбрала неверную дорогу, ведущую прямо в пропасть. Это, конечно, не так. Не в том, к сожалению, смысле, что эта дорога ведет куда-то еще, — направление как раз указано верно. Неправда то, что Россия выбрала эту дорогу в 2014 году. На самом деле мы идем по ней уже 21 год, никуда не сворачивая. И даже не просто идем — мы ее мостим, мостим своими маленькими моральными компромиссами.

Тут надо бы определиться с тем, кто такие «мы». На самом деле разных «мы» два. Даже больше.

Большое «мы» включает в себя всех граждан и жителей России. Всех, кто прочно с ней связан; всех, кого задевает то, что в ней происходило и происходит, и кто мог, в меру своих ограниченных сил, повлиять на эти события. Мы не все в одной лодке, и, если катастрофа произойдет, не все, конечно, пострадают одинаково, — но так или иначе пострадают все. Перерезать все связи с родиной невозможно, даже если очень сильно этого хотеть. Даже у тех, кто уехал, остались в России собственность или бизнес. Даже у тех, кто все продал, остались родственники и друзья.

В это большое «мы» входят как те, кто искренне радуется присоединению Крыма и считает, что в подорожании продуктов на полках российских магазинов виновата Америка, так и те, кто понимает, чем грозит первое и кто на самом деле виноват во втором. «Патриоты» и «либералы» вместе плывут на этом Титанике, и, если не произойдет чуда, в ледяной воде они тоже будут барахтаться вместе.

Меньшее «мы» — назовем его средним — понимает, в каком направлении движется страна и чем ей это грозит. Эти «мы» и раньше видели, что с Россией происходит что-то сомнительное, но не придавали этому большого значения, надеясь, что все как-нибудь обойдется. 

Многие из этих нас не молчали, многие выходили на демонстрации и пикеты — но делали это с ленцой, в свободное время, чуть реже, чем ездили в отпуск.

Наконец, последнее, малое «мы» — это те, кто давным-давно видел, куда катится страна, и делал все, чтобы предотвратить. Таких в России всего сотни, пусть несколько тысяч — не больше.

Эта статья обращена не к большому «мы» — к нему сейчас обращаться бесполезно, все равно не услышит. Не обращена она и к малому «мы» — вряд ли она может сказать ему что-то новое. «Мы» этой статьи — то среднее «мы», которое много понимало, но мало делало. Они, то есть мы, и вымостили эту дорогу. Вернее, мостили-то ее, конечно, всей страной, но большинство россиян мостили свою дорогу — ту, по которой они и хотели идти, поднявшись с колен. Мы же мостили чужую.

Первый камень этой дороги был положен в 1993 году, когда мы сначала одобрили антиконституционный указ Ельцина о роспуске Верховного Совета, а потом проголосовали за конституцию, дающую президенту огромные полномочия. Хотели, разумеется, как лучше: Верховный Совет, в котором заседали коммунисты, тянул страну назад, а Ельцин пытался проводить реформы. А в результате заложили культуру презрения к конституции и силового решения политических вопросов, а главное — создали отличную законодательную почву для авторитаризма.

Следующий участок замостили в 1996-м, когда при нашей молчаливой поддержке власть использовала административный ресурс, чтобы не допустить победы Зюганова на президентских выборах. Да, президент-коммунист отбросил бы Россию назад — как победа Януковича в 2010-м отбросила назад Украину. 

Но созданный тогда прецедент «выиграть правдой или неправдой ради высокой цели» теперь, через 18 лет, может отбросить страну еще дальше.

Еще один отрезок дороги мы построили в 1999–2000-м, согласившись, чтобы преемником Ельцина стал возобновивший чеченскую войну бывший офицер КГБ. «Пошедшей в разнос стране нужна твердая рука, иначе она развалится», — говорили многие из нас, не задумываясь, как эта рука распорядится данными ей ельцинской конституцией полномочиями.

Новый участок — 2001 год, захват НТВ. Мало кто решил подняться на его защиту (в Чехии незадолго до этого происходила похожая история, и на улицы вышло около 100 000 человек — в результате там все закончилось в пользу журналистов, хотя, справедливости ради, и сами чешские журналисты сопротивлялись захвату своего канала куда более активно, чем НТВшники). Так мы показали, что не готовы оторвать задницу от стула ради какой-то свободы слова. А потом, в 2002-м, когда закрывали ТВ-6, показали это еще раз. Повторение — мать учения.

Идем дальше. 2002 год, 282 статья УК, которую так проталкивали демократы. Из лучших, разумеется, побуждений, для борьбы с расистами и экстремистами. «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Теперь в России опять можно сажать в тюрьму за слова.

Еще несколько километров мостовой. 2003-й, арест Ходорковского, который кое-кто из нас тогда одобрял. Но и те, кто не одобрял, включая и многих миллиардеров (не уверен, что могу называть их «мы»), почти ничего не сделали для защиты арестованного. 

Так мы дали власти карт-бланш на посадку неугодных по надуманным уголовным делам. А также на силовой передел собственности в пользу приближенных к кормилу.

В том же 2003 году избирком занизил результаты Яблока и СПС, не пропустив их в парламент. Мы стерпели — какая разница, если эта Дума все равно ничего не решает.

Наконец, в 2003-м мы стерпели и то, что вандалы разгромили выставку «Осторожно, религия», а уголовное дело власть открыла не против вандалов, а против организаторов выставки.

Дальше, 2004 год, Беслан, когда мы притворились, что захват школы террористами — подходящий повод, чтобы отнять у нас возможность выбирать себе губернаторов.

2005 — новый закон о выборах: 7% барьер, запрет избирательных блоков, отмена графы «против всех» и прочие подарки от власти. Нас опять лишают выбора, а мы опять молчим.

2007 — первые выборы Госдумы по новому законодательству. Первые массовые фальсификации. Молчим.

2008 — нам снова назначили преемника. И какого! Никакого, безликую куклу, ничем себя не проявившую. Мы проглотили и это. Да что там проглотили — некоторые даже обрадовались, всерьез ожидая, что кукла вернет нам отданные без боя свободы.

Август 2008-го — нападение России на Грузию. Первая агрессия России со времен Афганистана. Мы сидим дома — хотя, когда при Горбачеве советские танки входили в Вильнюс, в Москве протестовали сотни тысяч человек. Многие, опять же, радуются: «Наконец-то мы им показали! Почему Америке можно, а нам нельзя?» — забывая, например, о том, что США, прежде чем выкинуть что-то подобное, несколько месяцев проводят международные консультации и заручаются поддержкой хотя бы десятка союзников. Так мы разрешаем власти не просто вести войну, но и делать это в полном одиночестве, противопоставив себя всему миру. Шоссе в 2014 год почти достроено.

2009 — убийство Магнитского. Молчим.

2010 — новый срок Ходорковскому. Молчим, сидим дома.

2011–2012 — очередные выборы в Думу, очередные фальсификации. На этот раз не молчим, выходим, но как-то вяло. Собираемся раз в два месяца в разрешенном властями месте, подальше от ее болевых точек.

2012 — приговор Пусси Райот. Сидим дома.

Начало 2013 — Антимагнитский закон, удар по сиротам. Вышли. Прошлись. Вернулись. Сидим дома.

Начало 2014. Приговоры по Болотному делу. Вышли. Прошлись. Вернулись. Сидим дома.

Шоссе готово. С нашего молчаливого согласия власть выбирает сама себя, используя нас как массовку. С нашего молчаливого согласия власть вертит законом как дышлом. С нашего молчаливого согласия власть стирает нам мозги своим телевизором. С нашего молчаливого согласия власть сажает своих противников и просто всех, кто ей почему-то не нравится. С нашего молчаливого согласия власть начинает войну. Все это власть уже делала. Теперь она делает это еще один раз. А мы… Ну, мы снова выходим на демонстрации. Раз в полгода, по заранее отведенному властью маршруту. Где же тут поворот?

Поворот здесь разве что в том, что, в отличие от нас, ни Украина, ни Запад не смолчали. 

Украина активно сопротивляется. Запад наложил на Россию санкции, которых почти никто почему-то не ждал. И вот мы чувствуем, что эта дорога заводит нас в пропасть. Не потому, что мы прозрели сами, а потому, что нас — вместе с Путиным — ткнули в эту перспективу носом: все, ребята, хватит, так, как было раньше, больше не будет. Тут-то мы и перепугались. Не будь всего этого, сойди присоединение Крыма, малайзийский самолет и ДНР–ЛНР Путину с рук, мы бы и дальше считали, что все нормально. Ну хорошо, не нормально, но сносно. Дорога, конечно, плохая, и ведет непонятно куда, но оснований бояться нет. Прошли же мы по ней уже 21 год — пройдем и еще столько же. Если бы не восставшая из пепла украинская армия и не проснувшийся Запад, мы бы по сей день продолжали строить эту дорогу.

Впрочем, о чем это я? Мы ведь и не прекращали строить. Мы только на подходе к пропасти, о которой сейчас так много говорят. Даже вплотную еще не подобрались. Но продолжаем молчанием и бездействием мостить дорожное полотно — для того, чтобы власть могла, как по зеркалу, подъехать к самому краю и ухнуть с него вниз головой, увлекая за собой всех нас, а то и весь мир. Украинцы, немцы, американцы, каждая нация по-своему, пытаются этому помешать. Все пытаются, только не мы. И если так и будет продолжаться, если мы и сейчас продолжим строить эту дорогу к пропасти, то мы в нее непременно рухнем — не в 2015 году, так в 2016-м, не в 2016-м — так в символическом 2017-м. Рухнем — к вящему изумлению оставшихся в живых аналитиков, пораженных таким неожиданным поворотом.