В минувшую пятницу на совещании в правительстве у вице-премьера Ольги Голодец всем присутствующим, скорее всего, было чрезвычайно неудобно. На совещании выяснялось, кто и для какой необходимости закрыл Европейский университет (ЕУ) в Санкт-Петербурге и что теперь с этим делать.
Выяснилась простая вещь. Уже к началу совещания всем приглашенным было понятно, что если и есть на свете человек, который персонально имел намерение закрыть ведущий частный гуманитарный университет страны, то он не имеет прямого отношения к образованию и поэтому на совещании не присутствует. Имени гонителя наук никто назвать не мог. Нет, не Владимир Путин. Он как раз и стал причиной совещания, поскольку написал довольно гневную резолюцию на обращении, направленном ему экстренно от имени ЕУ ректором Олегом Хархординым и председателем попечительского совета ЕУ Михаилом Пиотровским. Последнему (по совместительству — руководителю Эрмитажа), видимо, не составило большого труда и сделать так, чтобы это письмо адресат быстро прочитал и осознал, что происходит что-то не то.
Мало того: на совещании быстро стало понятно, что большинство присутствующих — друзья ЕУ; кто этого не понимал, тут-то сразу и понял. Однако вряд ли большинству участников не приходила в голову крамольная мысль: будучи искренними противниками ликвидации ЕУ, они все же внесли посильный вклад в проблемы университета. А вольный или невольный — значения не имеет.
Для начала стоит рассказать, почему все это важно. Негосударственных университетов в России практически не существует, ЕУ и Российская экономическая школа (РЭШ) — два крупных исключения, подтверждающих правило. Они существуют преимущественно на частные деньги — пожертвования в фонд целевого капитала (эндаумент), финансирование проектов (не исключая и государственное; это ничего не меняет) — и подчиняются государственной системе управления образованием лишь частично: через лицензирование и аккредитацию образовательных программ. В этом смысле и РЭШ, у которой свои немалые проблемы, и ЕУ — заведения с более высоким уровнем университетской автономии, нежели любой российский вуз. Лицензия нужна для того, чтобы вообще вести образовательную деятельность, аккредитация — для того, чтобы выдавать дипломы гособразца (негосударственные можно выдавать и так). Этим ЕУ отличается, например, от близкого по профилю, но государственного РГГУ.
Разница в автономии видна прекрасно: ЕУ — видимо, единственный гуманитарный университет в России, лишь небольшими деталями отличающийся от аналогичных учебных заведений в Европе и в силу этого сильно непохожий даже на очень неплохой российский вуз сходного профиля. Это один из трех российских университетов, newsletter которого я еженедельно читаю. В случае с ЕУ мне почти всегда бывает неприятно: я — в Москве, ЕУ — в Санкт-Петербурге на Гагаринской улице, в изрядно облезлом историческом дворце графа Кушелева-Безбородко, а написанное в анонсах вызывает желание посещать ЕУ три-четыре раза в неделю, что совершенно невозможно.
Это единственное место в Санкт-Петербурге, ради которого я готов был бы без ропота терпеть прямую противоположность северным белым ночам — соответствующие северные черные дни. В общем, в России есть совершенно настоящий университет — и это не МГУ, а частное заведение с 70-ю профессорами и двумя сотнями магистрантов и аспирантов. Что критически важно — ЕУ, пожалуй, единственный гуманитарный университет, интересный более своей научной, а не образовательной деятельностью. В России уже забывают, что именно наука для университета первична, а образование вторично, поскольку без научной деятельности образовательная бессмысленна, хотя и является основой занятий большей части российских государственных университетов. В ЕУ это даже не обсуждается, что совершенно нормально — это действительно европейский университет. Такой же, как в Берлине, в Хельсинки, в Риме, в Лондоне, да где угодно.
Но не такой же, как в Москве, Санкт-Петербурге и далее смотри карту необъятной — что всегда было проблемой ректора ЕУ Олега Хархордина. Ученые ЕУ, естественно, замечают, что, строго говоря, живут и работают не совсем в Европе — благо им об этом напоминают регулярно, — но в стенах университета об этом как-то не думается. В свете этого искренняя ненависть к работе ЕУ у ревнителей исторического благочестия, для которых университет есть учреждение для прославления чести государевой прилежным изучением указанных свыше наук, безусловна. Тем более что публикации, которые позволяет себе ЕУ, непонятны с позиции патриотически настроенных граждан. Вот, например, сегодня на факультете политических наук и социологии ЕУ пройдет междисциплинарный семинар под руководством израильского философа Йоэля Регева «„ПОХ, НАХ, БОГ“: теологическая машина равновесия». Готовое, кстати, оскорбление чувств верующих. Впрочем, обсуждаться будут не практики богохульства, а «динамические модели» «на лабутенах — нах» и «в Питере — пить», отраженные в актуальном творчестве группировки «Ленинград». Такой вот, с позволения сказать, университетский семинар у них там. Ну, кому не нравится, тот может в другой аудитории послушать лекцию Натальи Касперской о «больших данных» — не только о пользе, как Владимир Путин слышал от Германа Грефа, но и о вреде, о чем Герман Греф Владимиру Путину сказать побоялся.
Можно довольно долго искать подводные течения и игру политических сил, «благодаря» которым 7 декабря ЕУ лишился права предоставлять образовательные услуги на территории РФ, то есть лицензии Рособрнадзора. Например, ЕУ задумал отреставрировать арендуемый особняк — где недвижимость, там интриги. Или вот эксперты из Института проблем правоприменения работают у Алексея Кудрина, члена попечительского совета ЕУ, в Центре стратегических разработок — готовят планы реформ правоохранительной системы, от чего система, естественно, не в восторге. Или вот ЕУ является ведущим центром гендерных исследований в России — слово это воспринимается консерваторами как матерное, поэтому ЕУ ими считается ведущим научным центром поддержки ЛГБТ-движения (что преувеличение, но, в общем, существует ракурс, с которого можно и так увидеть). Несмотря на то что у ЕУ очень много друзей, недоброжелателей у университета тоже довольно много — несмотря на весьма камерный формат его работы и очень необычную для современных институтов, подкупающую строгую ограниченность в саморекламе. Но искать заказчика среди этих версий бессмысленно, и вот почему.
Дело в том, что совершенно точно известно, кто технически лишил ЕУ лицензии. Вы не поверите: это мировой судья участка, в который обратился Рособрнадзор по итогам проверок, проведенных в университете весной и летом 2016 года. Первая проверка привела к приостановке аккредитации программ ЕУ. Вторую через обращение в Генпрокуратуру инициировал известный ленинградский борец с демонами и ныне депутат Госдумы Милонов (простите, запамятовал, как его зовут, а смотреть не имеет смысла — его все равно звать по имени никому в голову не придет). По итогам проверки Рособрнадзор вступил с ЕУ в деятельную переписку: у службы было к университету 120 претензий, в результате чего ЕУ пришлось за лето выслать в ведомство около 10 тысяч листов документов.
Мы привыкли к большим числам, а теперь просто подумаем. 10 000 листов на 350 профессоров, преподавателей и студентов. 40 страниц на одного человека. Это только небольшая часть бумаги, которую негосударственный университет должен производить в ходе учебного процесса, чтобы удовлетворять требования государственного надзора. Все странички — установленной формы, иногда неточно и не до конца установленной, но несоответствие странички форме есть нарушение. За нарушение можно лишиться аккредитации (и тогда как минимум все твои студенты и аспиранты лишатся отсрочки от армии и госдиплома), а за многократное — лицензии (и тогда лавочку следует закрывать).
Не следует, впрочем, думать, что Рособрнадзор сам придумал, что обучение социолога требует не менее 200 листов документации на человека в год. Он, лишенный прав творить эти нормы, лишь применяет их — а придумывают их в вышестоящей инстанции, в Минобрнауки. Большим другом ЕУ является экс-министр образования Дмитрий Ливанов — несмотря на это, именно под его руководством так возросли требования к документарному сопровождению образовательного процесса.
Свершений нового министра образования Ольги Васильевой на ниве сокращения прибойной зоны бумажного океана пока не видно, хотя кому, как не ей, в Администрации Президента, на старом месте работы, об этом бесконечно жаловались. Но и Минобрнауки это тоже не само придумало — лавина отчетности, которая уже много лет как погребла все правоохранительные органы РФ, успешно распространялась во все «социальные» заведения страны при бесстрастном наблюдении процесса со стороны профильного вице-премьера Ольги Голодец. Та, в свою очередь, вполне разумный человек — но при этом и часть правительства Дмитрия Медведева, под руководством которого уже много лет усложнение систем отчетности (в основном ради устранения хищений, повышения управляемости и достижения поставленных целей, т. е., в этом определении, эффективности) является главным занятием министров. Дело не обходится без силового блока правительства, который уже очень давно обучен виртуозно плавать в бумажном море, что твои картонные акулы, и требовать от проверяемых того же умения в совершенстве — иначе тюрьма или отставка. Силовым блоком, равно как и премьер-министром, руководит Владимир Путин. Тот самый, который обеспокоился возмутительным отзывом у ЕУ лицензии и сложной судьбой студентов университета.
Зайдем с другого бока. Может, виноват судья? Никак нет. Рособрнадзор, строго соблюдая законы, из 120 претензий после пересылки ему из ЕУ центнера бумаг снял около 90. Потом затребовал удовлетворения оставшихся трех десятков. Дело это небыстрое, пока дойдут еще несколько центнеров бумаг, сколько времени пройдет; строго соблюдая законы, Рособрнадзор открывал административное производство, шел в мировой суд, показывал бумаги, судья смотрел, видел — ну да, вроде не соответствуют — и выносил решения. Параллельно шла переписка службы с ЕУ, число претензий сокращалось. Одной из претензий было, например, отсутствие у ЕУ спортивного зала. Рособрнадзор прекрасно знал, что в университете не проводят никаких занятий физкультурой. Но зал указан в законах, поэтому он должен быть внесен в лицензию ЕУ. И вообще, в управлении частным университетом столько тонкостей… Например, не менее 10% курсов по политологии должны читать приглашенные специалисты-практики. И они не должны работать профессорами в других университетах. И у них должны быть документы, показывающие, что они настоящие политологи, но не ученые. А какие это документы — то Бог весть. Вы принесите, а мы посмотрим. Нет, копия трудовой книжки не годится. Сейчас решим, что годится.
Для стандартного российского университета это все — обычная жизнь; для ЕУ, который занят вовсе не бумагооборотом, — катастрофа. 70 профессоров и 200 студентов на средства эндаумента не могут себе позволить держать специальный штат для заполнения бесконечных бумажек, поскольку они пытаются заниматься наукой. Госуниверситет может — его эффективность есть вопрос административный, а не содержательный. Там от отчетности страдает только персонал, за нечастым исключением научную деятельность имитирующий (кто не имитирует — тот страдает так же, как в ЕУ). В ЕУ плавание в океане бумаг — просто непрофильный вид деятельности. Еще летом, после того как первые нападки, как считалось, «отбили», сотрудники ЕУ были настроены скептично. Что у них сейчас с настроением, боюсь вообразить.
В конце концов, решение мирового судьи ушло на утверждение в Дзержинский районный суд города на Неве. Там тоже люди не семи пядей во лбу, и у них тоже много работы. Соответствуют бумажки? Не соответствуют. Тогда нарушение признано. А в Рособрнадзоре тоже никто не желает быть умнее всех. Есть подтвержденное судом решение о неисполнении повторного предписания Рособрнадзора (пусть даже оно уже исполнено, но на момент подачи иска в соответствии с законом его ж не исполнили?) — нужно останавливать действие лицензии. А иначе с работы погонят: за спиной уже стоит Генпрокуратура, а за ней — безумный Милонов, а за ним — сам Господь Каратель. Наверное, нужно отзывать. Так проще всего. И куда кому ни звонишь, все говорят одно и то же: «Действуйте по закону». А потом тебя тащат на ковер к руководителю, которого самого тащат на ковер к его руководителю, которого вызвали в правительство к вице-премьеру, на которого письменно наорал премьер, которому звонили Пиотровский и Кудрин, которых в том, что это головотяпство и халатность, заверил Путин, который в этот момент беседовал по телефону с Трампом, который и так не знает, что делать, потому что атеист и над ним, выходит, никого нет.
Фокус в том, что в этой машине нет прямых виноватых; виноваты все. В том числе и вы, читающие эти строки, с очень большой вероятностью. Поскольку целиком поддерживаете идею полного и безусловного исполнения законодательства во всех нюансах и безусловного контролирования правоохранительными и надзорными органами этого исполнения. Российское право восходит, как и большая часть правовых систем, к римскому. Но римляне изумились бы, узнав, во что превратили главную идею их общества. Она не в том, что «все должно быть по закону», а в том, что закон нужен для защиты чьих-то нарушенных прав. Ни Милонов, ни безвестные монархисты-патриоты из Генпрокуратуры, ни окопавшиеся в органах госвласти недоброжелатели ЕУ не являются пострадавшими — напротив, любой грамотный юрист сообщит кому угодно, что их действия должны квалифицироваться как злоупотребление законом. Но разве не вы говорите: «Лучше перебдеть, чем недобдеть»? Разве не вы с упорством идиота повторяете глупости «правовое государство», «закон плох, но это закон» и «пусть рухнет мир, но восторжествует закон»? Тут не нужен ЕУ — достаточно старенького советского честного правоведа, чтобы узнать у него, что́ эти принципы на самом деле означают и почему строгое исполнение закона необходимо только в случае наличия реальной или потенциальной жертвы его нарушения. Отсутствие спортзала в университете, в программе которого нет занятий физкультурой, как претензия в суде — прямое следствие непонимания обществом, от Владимира Путина до большинства студентов, этих вещей.
Отчасти непонимания, но отчасти и удобства. В России очень любят, и справедливо, рассуждать о всепроникающей бюрократии, об административном аппарате, поглощающем все живое, о новом застое. Но следует понимать и другую сторону этого явления: так, как в ситуации с ЕУ, ведет себя не любая бюрократия. Так ведет себя бюрократия, управляемая постоянным стрессом, непрерывным контролем и внутренним административным террором, лишенная права на техническую ошибку и в любую минуту выбрасываемая с работы простым движением перста начальника. Так ведет себя бюрократия, лишенная реальной внутренней идеологии и превращенная в карикатурных «технократов», которым запрещены любые содержательные суждения, не согласованные с начальством. Она существует для удобства всякого руководителя, любящего в первую очередь лояльность и абсолютное подчинение — от Путина до директора ЖЭКа.
Издержки этого удобства очевидны. Любой мало-мальски разбирающийся в этом интриган знает, что он может безнаказанно манипулировать системой в свою пользу. Поэтому вообще неинтересно знать, кто и как именно управлял отзывом лицензии у ЕУ. Вполне вероятно, что персонально — вообще никто, само случилось. Конечно, в случае с Европейским университетом все закончится быстро и относительно неплохо. Уже на этой неделе, можно надеяться, вмешательство Владимира Путина приведет к тому, что от ЕУ вновь отстанут. Возможно, даже надолго, на год-два, а то и на три. Можно даже предположить, что из-за очередной атаки бумажных тигров ЕУ не так много потеряет в настроениях нынешних и будущих сотрудников. Новости быстро забываются, поэтому и общий ущерб репутации страны от этого скандала будет не слишком велик: не в том дело, что это такая важная вещь, репутация страны, а в том, что, будучи испорченной, она генерирует неудобства вполне реальным людям в ситуациях, которые заранее не предскажешь.
В общем, все будет немного плохо, а потом снова ничего. Но, что важнее даже лицензии ЕУ, — все это никуда не денется, даже если со сцены разом исчезнут все отрицательные герои, а положительные останутся. Административный аппарат в России плох даже не тем, что он склонен к незаконному обогащению, не тем, что он неэффективен (часто даже хорошо, что он неэффективен; страшно представить, что бы было, если бы он умел ставить себе цели и добиваться их), а тем, что он с этими правилами игры опасен для населения страны. Однажды он случайно запретит в России свет, воду и электричество, поскольку все это не соответствует чему-нибудь, и в наступившей тьме никакой Кудрин не дозвонится никакому Путину, чтобы все на время исправить.
И некому уже будет позлорадствовать в Сети — мол, доигрались. Все уйдут рубить дрова и щепать лучину, как завещали нам предки, тоже страдавшие от этой дребедени. Но, видимо, не такой чудовищной — Санкт-Петербург все же был построен, и до сих пор не рухнул, и пока еще постоит, пусть и без гуманитарных наук.
