«Новая газета» в начале апреля опубликовала расследование о преследованиях, которым подвергаются в Чечне геи. В статье утверждалось, что по подозрению в принадлежности к ЛГБТ-сообществу в республике задержаны сотни человек. Издание утверждает, что гомосексуалам или просто заподозренным в однополых связях может угрожать расправа со стороны родственников — «убийство чести».
Материал вызвал большой резонанс в Чечне. В Грозном состоялось экстренное собрание представителей 24 чеченских вирдов, в котором приняло участие 15 тысяч человек. Оно одобрило резолюцию, осуждающую «Новую газету». «Ввиду того, что нанесено оскорбление вековым устоям чеченского общества и достоинству мужчин-чеченцев, а также нашей вере, мы обещаем, что возмездие настигнет истинных подстрекателей, где бы и кем бы они ни были, без срока давности», — говорится в ней.
13 апреля «Новая газета» сообщила, что после призывов к возмездию, прозвучавших 3 апреля, она потребовала от Генпрокуратуры обязать Следственный комитет проверить этот отрывок на соответствие закону. На следующий день Кремль прокомментировал угрозы в адрес «Новой газеты», подчеркнув, что разбирательства о клевете должны идти в правовом поле, а угрозы журналистам неприемлемы. Тогда же главред радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов публично выразил поддержку «Новой». Федеральные СМИ опубликовали несколько материалов о противостоянии «Новой газеты» и Грозного.
Следственный комитет 17 апреля начал проверку по факту угроз в адрес СМИ после статей о преследованиях гомосексуалов. В Facebook сотрудники оппозиционных и либеральных СМИ стали думать, как помочь «Новой газете».
Обсуждение изначального сюжета — о преследовании геев в Чечне — быстро превратилось в куда более привычную историю о журналистской солидарности и проблемах при освещении событий на Северном Кавказе.
Выражение поддержки коллегам-журналистам или какие-то действия (обращение к властям, помощь с адвокатами, материальная поддержка) стали в современных российских СМИ редкостью. Но нельзя не признать, что публичным людям куда легче и приятней солидаризоваться с давним раздражителем Кремля — «Новой газетой», — чем с чеченскими геями.
О последних быстро забыли. И это совершенно не удивительно. Однако отсутствие солидарности чеченским гомосексуалам перечеркивает будущее всего российского общества. И вот почему.
Лишние люди
Если вдуматься, то сложно представить более неудобную, некомфортную, странную, не вписывающуюся в картину мира представителя российского среднего класса группу, чем чеченские гомосексуалы. Во-первых, сама принадлежность к ЛГБТ-сообществу в России чаще всего означает стигму. Шансы столкнуться с физическим и психологическим насилием у представителя ЛГБТ куда выше. Даже в относительно продвинутых западных государствах продолжают считать гомофобию и трансфобию серьезными общественными проблемами. В России же в лучшем случае гомосексуалов стараются не замечать. Нет человека — нет и сопутствующих сложностей. В худшем случае «других» людей просто убивают.
Среднестатистический россиянин еще готов смириться с наличием в окружении представителей ЛГБТ-сообщества, если они ведут себя как «нормальные люди». То есть все знают, что с человеком все не совсем хорошо, но с ним можно иметь дело. С чеченскими геями так не получится — потому что они чеченцы.
Быть чеченцем — вторая стигма. За последние десять лет почти все российское общество — от столичных интеллектуалов-политологов до аполитичных жителей Камчатки — соглашалось на интуитивно выбранную Кремлем схему: одна страна — две системы. Действующие в остальной России нормы на Северном Кавказе применяются избирательно. Показательно, что c этим согласны и сами чеченцы. В интервью телеканалу РБК чеченская правозащитница Хеда Саратова заявила: «Я понимаю, что мы находимся в одной юрисдикции с Россией, но мы немножко другие. Мы чеченцы. У нас есть свои неписаные законы, которых мы придерживаемся».
Исторические, культурные, религиозные особенности Чечни вместе с отсутствием достоверной информации о жизни республики привели к тому, что чеченцы стали идеальными «чужими». Они настолько сильно отличаются от среднестатистического россиянина, что последний не только не уверен, что живет с ними в одном стране, но и, скорее всего, даже просто не знает, как с ними вообще общаться. А если этот «чужой» еще и гей?
Этого просто не укладывается в картину мира и вымещается за грань сознания.
Помоги себе
Самое опасное и грустное в ситуации преследования гомосексуалов на Северном Кавказе — это не существование стигматизированной группы людей, а непонимание российским обществом много раз доказанных истин. Почему обычный человек — не журналист, не правозащитник, не политик и не публичный интеллектуал — должен заботиться об идеальном «чужом»? Ответ на этот вопрос состоит из набора банальностей.
Во-первых, они не чужие. Они — граждане России, наделенные такими же правами и свободами. Во-вторых, преследовать любых людей на основании ориентации — средневековая дикость. Но это слишком абстрактные или альтруистичные доводы, чтобы по-настоящему тронуть россиян.
Самую важную причину помочь чеченским геям сформулировал немецкий пастор Мартин Нимёллер. «Когда они пришли за коммунистами, я молчал — я не был коммунистом. Когда они пришли за социал-демократами, я молчал — я не был социал-демократом. Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал — я не был членом профсоюза. Когда они пришли за мной — уже некому было заступиться за меня», — сказал он.
Эта цитата так часто использовалась, что ссылка на нее без иронического послесловия стала неприличной. В этой колонке нет оригинальных идей (зло иногда нужно назвать злом) или иронии (потому что если все иронично и несерьезно — что обсуждать?). Мысль Нимёллера проста: помогая другим — помогаешь себе.
Как ощутить солидарность с чеченскими геями? Вспомните траурные митинги после нападения на редакцию французского сатирического издания Charlie Hebdo осенью 2015 года. Выходившие на акции несли плакаты с простым слоганом «Je suis Charlie» — «Шарли — это я». Далеко не всем нравились карикатуры Charlie Hebdo, но это было неважно для выражения сочувствия и поддержки. Убивавшие сотрудников Charlie террористы выступали против всего уклада западной жизни, в том числе против свободы высказывания.
Участники митингов придерживались разных взглядов, но, скорее всего, сходились в признании святости права на жизнь и свободу самовыражения. Это нивелировало любые различия между ними. Активисты отдавали дань памяти погибшим журналистам, но также защищали собственные жизнь и свободу вне зависимости от политических или стилистических предпочтений.
Все мы — часть какого-то меньшинства. Этнического, религиозного, возрастного, образовательного. Беззаконие, насилие и издевательство над одной уязвимой группой всегда порождают риск повторения этой ситуации для другой. Чувствуете ли вы себя в безопасности в Саратове? Нижневартовске? Кисловодске? Уверены ли вы по-настоящему, что подпольные тюрьмы для гомосексуалов в Чечне вам не угрожают? Нет лучшего способа доказать в России главенство закона, чем помочь чеченским геям. Кто выиграет от главенства закона? Тот самый среднестатистический россиянин, который ничего не хочет знать о чеченских гомосексуалах.
От каждого — по способностям
Качественной информации о Северном Кавказе немного. Возможно, лучшим проявлением солидарности с «Новой газетой» для других уважаемых СМИ станут собственные материалы этой ситуации в Чечне. Первые такие примеры уже показали Русская служба BBС и «Медуза». Правозащитные организации и адвокаты могут оказать юридическую поддержку пострадавшим. Международные Amnesty International и Human Rights Watch призвали власти отреагировать на собранные «Новой газетой» факты. Работающие «в поле» правозащитники могут создать центры экстренной помощи по образцу тех, что существуют для помощи пострадавшим от сексуального насилия женщинам, а публичные люди — принять участие в сборе средств и распространении информации.
Кто-то один едва ли справится со всем объемом работ, но коллективные действия сотен людей могут радикально улучшить ситуацию.
Российское общество верит в миф о собственной апатии и бессилии. Но в прошлом оно не раз демонстрировало примеры успешной самоорганизации: тушение пожаров летом 2010 года, помощь пострадавшим от наводнения в Крымске два года спустя, действия жителей Санкт-Петербурга после теракта в 2017-м. Каждый такой случай сопровождается удивленным осознанием: «Да, мы можем!», «Мы ведем себя так же, как на Западе после катастроф. Значит, мы — как они». Помощь чеченским геям — не только ради них, но и для себя — вполне может стать в ряд таких объединяющих кризисов.
