«Строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения». Авторство этой цитаты точно неизвестно — ее приписывают то Михаилу Салтыкову-Щедрину, то Петру Вяземскому, то вообще Михаилу Жванецкому. И ни один из вариантов не кажется невозможным — потому что фраза актуальна для любого исторического периода. Она давно вошла в число расхожих истин. Более того, ею можно описать всю специфику российской жизни.
В русском языке вообще много афоризмов на тему правил, законов и запретов. «Если нельзя, но очень хочется — то можно»; «Закон что дышло — как повернул, так и вышло»; «От сумы и тюрьмы не зарекайся»; «Закон что паутина — муха увязнет, а шмель проскочит»… И даже знаменитое «А судьи кто?!» — все та же попытка выскользнуть из-под влияния закона (писаного или неписаного), само существование которого оскорбляет широкую русскую натуру.
Отсюда проистекает парадоксальное сочетание слепого подчинения и яростного бунта в русской культуре. Мало в какой стране 70 лет может существовать тоталитарный режим, постоянно отсылающий к идеалам революции. То есть к идеалам свержения существующего строя.
Опыт иррациональности
Закон в России — понятие не практическое, а сакральное. Это не четкие правила, которые действительно необходимо соблюдать, а скорее хитрые условия азартной игры под названием «Жизнь в России». Власть имущие могут как угодно менять правила — народ будет лишь со смесью раздражения и иронии наблюдать за творческим процессом. Мало кто всерьез задает вопрос, чем эти изменения обусловлены, какую пользу или вред они принесут.
Обсуждая законы, российский обыватель думает не о формальных ситуативных правилах повседневной жизни, а о вечном. Законы — это из области идеологии, даже религии. Внешне их необходимо хотя бы минимально уважать (или, наоборот, выражать протест, если вы причисляете себя к оппозиции), но на практике они имеют такое же отношение к современным российским реалиям, как ветхозаветные тексты.
«Каждый гражданин обязан платить налоги!» — пишет в интернете патриот. «Налоги идут на повышение благосостояния коррумпированных чиновников!» — отвечает ему оппозиционер. А потом они оба получат «серую» зарплату и согласятся на предложенную риелтором схему «оптимизации» уплаты налога на недвижимость. Причем, скорее всего, даже не особенно задумаются, как это можно соотнести с недавним умным разговором. Беседы — беседами, жизнь — жизнью.
И ладно, если б такое отношение было бы характерно только для обывателей. Но достаточно немного полистать российское законодательство, чтобы понять: законодатели в целом разбираются в своей деятельности немногим лучше. В России принимается очень мало системных новых законов — обычно все вязнет в многочисленных исправлениях исправлений к исправлениям. Многие законодательные нововведения проходят путь от «еще не может применяться» до «уже не применяется», ненавязчиво пропуская этап применения. Другие на практике трактуются совсем не так, как написано на бумаге. И каждый человек, столкнувшийся с той или иной проблемой, должен не только изучить соответствующие законы, но и осторожно выяснить, «как оно делается на самом деле».
Российское законодательство полно курьезов. Показательная история приключилась с «запретом кружевных трусов», когда все упоенно несколько месяцев обсуждали закон… которого вообще не было. Был лишь регламент текстильной промышленности, в котором упоминалось давно соблюдаемое всеми производителями правило: в нижнем белье должна быть ластовица из гигроскопичной ткани. Но кто-то из журналистов трактовал это как «запрет на использование кружева при производстве белья» — и понеслось…
Более серьезный пример — «декриминализация домашних побоев». Изначально планировалось просто перенести статью «Побои» из УК в КоАП РФ (что, в частности, облегчало процедуру привлечения виновных к ответственности при крайне незначительном смягчении наказания). Но общественные активисты заявили, что «это узаконит в том числе и домашнее насилие». Законодатели пошли им навстречу и создали крайне странную формулировку статьи, где вводилось новое и очень размытое понятие «близкие лица». Теперь за побои в отношении этих лиц полагалась уголовная ответственность, а если жертвой стал кто-то другой, то любителя помахать кулаками надо было привлекать по КоАП. Тут уж возмутились активисты иного толка, заявившие о «попрании семейных ценностей»…
Ну а когда стало ясно, что это громоздкое нововведение в принципе не может применяться на практике, побои в отношении «близких лиц» также перенесли в КоАП… И теперь каждый «активный гражданин» твердо знает: «Злая власть официально узаконила и одобрила избиение несчастных жертв семейных тиранов». Потому что любовь и боль — это интересно и возвышенно, а юридические нюансы — это бюрократическая скукотища.
Водопровод жизни
Российская методика управления страной — это не сеть автодорог, регулируемых сложной системой правил. Скорее это чугунный водопровод, более-менее направлять функционирование которого можно, то усиливая, то ослабляя давление на разных участках. В народе это называется «закрутить гайки» или «ослабить гайки». И когда власть объявляет о какой-то реформе, обычно мало кого волнуют нюансы предлагаемых законопроектов. Важно лишь понять общую идею — усиливается или ослабляется давление.
Но действительно серьезное усиление давления в той или иной сфере чревато прорывом водопровода. Чтобы избежать этого, необходимо предусмотреть в системе множество страховочных отверстий, не допускающих перенапряжения. Лазейки для тех, кому «очень хочется». Это и пресловутая коррупция, и сложные системы льгот и преференций, и просто хитрые способы формально соблюсти закон, а по сути — нарушить.
Именно вокруг многочисленных лазеек в «потемкинских деревнях» законодательства и строится вся российская жизнь. Большинство россиян кровно заинтересованы в их сохранении (даже если вслух об этом не говорят). Кто-то просто привык использовать давно изученные механизмы; кто-то искренне гордится, что смог их изучить (в отличие от «всяких неудачников»)… Другие в принципе не верят в возможность адекватной регуляции и боятся, что от любых перемен им станет только хуже. Кому-то удалось поставить напротив лазейки будочку со шлагбаумом и получать с нее стабильный доход. По факту же никому из обитателей водопроводной трубы не хочется, чтобы трубу сломали и на ее месте выстроили какой-то непонятный автобан. Они так не привыкли, они там не выживут. Иностранец, въедливо соблюдающий все законы и нормы, в России — персонаж анекдотов.
Таким образом, каждый россиянин умудряется оставаться одновременно «рабом системы» и «революционером». С одной стороны, он вряд ли будет всерьез протестовать против любых, даже самых радикальных запретов и ограничений. С другой стороны, эта «покорность» объясняется исключительно тем, что лично он уверен в своей способности обойти запреты. Или в том, что лично его эти запреты вообще не коснутся.
Исключение составляют лишь люди, которые не осведомлены о лазейках, не привыкли их искать и ими пользоваться. Это молодежь, маргиналы, просто оторванные от реальности романтики. Они с криками набрасываются на очередной заслон, выражая готовность пробить его лбом или героически погибнуть. А умудренные жизнью граждане посматривают на этих чудаков свысока. Потому что каждому из них известны десять дырок в этом заслоне. И пять способов его обойти. В конце концов, многие из них в курсе, что никакой заслон не вечен и можно просто подождать, когда он рухнет сам собой, — а пока заняться другими делами. Опытные граждане гордятся своими знаниями и презирают тех, кто этими знаниями не обладает.
Иногда «революционеры» действительно героически разбивают головы о заслоны. Иногда пробивают новую дырку. А иногда даже добиваются падения всего заслона…
Но еще никому из них не удалось и вряд ли когда-нибудь удастся превратить водопровод в автостраду. Режиссер Андрей Звягинцев сравнил Россию с Левиафаном — мифическим чудовищем, символизирующим стихию воды. Это и океанские глубины, и болотная грязь, это зыбкость, неясность, многомерность. Какие уж тут автодороги? Дороги — это вообще, как известно, одна из главных российских бед, и неспроста.
