Чем хороши зарубежные поездки для президента страны, который, как для ее населения за полгода уже стало привычным, посвящает большую часть времени досугу, а политикой занимается в Twitter’е, в паузах между гольфом и телевизором? Они хороши тем, что их можно расписать поминутно, не оставляя времени на импровизацию, — так и поступили, скажем, в прошлый раз, хотя все равно у Дональда Трампа нашлось время сплясать с саблей, поколдовать со светящейся сферой и пропустить в речи НАТО упоминание 5-го пункта о взаимной защите. Тем поразительнее тот факт, что накануне отъезда Трампа в Польшу, а затем в Гамбург, где на саммите «Большой двадцатки» ему предстояла встреча с Владимиром Путиным, советник по национальной безопасности Г.Р. Макмастер объявил, что повестка этой встречи «свободная» — иными словами, президенту предоставлено самому решать, поднимать ли тему вмешательства России в президентскую избирательную кампанию, которое многие приравнивают к акту агрессии. В результате, как могло показаться, России было отдано право определить повестку дня встречи, что не совсем так, — но об этом чуть ниже.
В былые времена американо-советские встречи на высшем уровне были главным нервным узлом глобальной дипломатии, на них решались судьбы мира. При этом Соединенные Штаты представляли не только себя, но и весь западный лагерь с согласия входящих в него стран; советская сторона, конечно же, представляла свой, но там ничьего согласия не требовалось. Сегодняшний контраст не может быть более разительным: во-первых, европейцы если и проявили интерес к свиданию Трампа с Путиным, то вовсе не потому, что видят в американском президенте своего полномочного представителя; во-вторых, первая встреча проходит в кулуарах саммита «Большой двадцатки», а реальные почести, с банкетом во флоридском поместье Трампа и показательным ракетным залпом в сторону Сирии, были практически сразу оказаны президенту КНР. И это — лишь самая поверхностная оценка изменившейся ситуации на международной шахматной доске.
Поездка тем не менее планировалась со всей возможной тщательностью, и если в ней и была оставлена вышеупомянутая прореха, то не потому, что ее упустили из виду. В первую очередь надо упомянуть, что появление в Гамбурге, где Дональд Трамп явно не рассчитывал на теплый прием, было решено предварить поездкой в Польшу. Правительство партии «Закон и справедливость», приверженное доктрине национализма и демонтирующее демократические устои, с симпатией относится к ряду пунктов программы американского президента, и теплый прием здесь был, в отличие от Гамбурга, гарантирован, но на всякий случай вспомнили коммунистическую практику и свезли в столицу на автобусах побольше сторонников этого правительства. В числе слабостей Трампа одна из самых заметных — купание в лучах народной любви, и тут хозяева вполне угодили гостю.
Можно долго анализировать, что именно сказал Дональд Трамп в Варшаве и о чем он умолчал, но два пункта просто бросаются в глаза. Одной из основных тем выступления было противостояние исламскому экстремизму, которое для американского президента является чуть ли не главным пунктом внешней политики, и Польша, отказавшаяся выполнять квоты размещения беженцев в ЕС, вполне может этому посочувствовать. Но она, в отличие от некоторых других европейских союзников, не принимает прямого участия в операциях на Ближнем Востоке, и у нее есть более насущная головная боль — агрессивный восточный сосед. Она имела надежды на то, что визит послужит сигналом к размещению дополнительных контингентов американских войск на ее территории, но об этом не было ни слова. В адрес России прозвучал лишь мягкий укор в «дестабилизации», в который многие комментаторы тут же кинулись вчитывать собственные идеи.
Вторым пунктом было умолчание — о наступлении клерикально-консервативного польского правительства на свободу прессы и независимость правосудия. Трудно себе представить, чтобы кто-либо из предыдущих американских президентов это игнорировал, и, если у кого-то есть сомнения относительно Джорджа Буша-младшего, можно напомнить хотя бы о том, что он неоднократно вступался перед Хосни Мубараком за египетского диссидента Аймана Нура. Но в данном случае у Дональда Трампа пресса и юстиция числятся в главных неприятелях, именно на них он горько сетует по утрам в Twitter’е и, надо полагать, вполне разделяет антипатии польских националистов.
Что касается последующего визита в куда менее гостеприимный Гамбург, там можно отметить одно «несобытие», к которому были, однако, прикованы все взгляды и которому была посвящена львиная доля комментариев, как до, так и после, — вот эта самая встреча с Путиным. Судя по всему, осторожное заявление Макмастера об отсутствии повестки и получасовом регламенте было подстраховкой на случай, если свидание не сладится и его придется спешно прервать. На самом деле все сладилось настолько, что первой леди Мелании пришлось призывать разговорившихся вождей к порядку. И тут мы узнали, что Трамп таки поднял вопрос о вмешательстве России в американскую президентскую кампанию, и что Путин наотрез отрицал, и что Трамп, по словам того же Путина, возражать не стал, и что заключили перемирие в Сирии. Одни заговорили о полном провале Америки, другие — о некотором прогрессе в отношениях; любому языку нашлась пожива. Особенно горячо обсуждали рукопожатие и его место в последнем ряду других рукопожатий — и нерукопожатий.
На самом деле мы, конечно, ничего не узнали, кроме того, что повестка у встречи, скорее всего, была. Дело в том, что единственные четыре человека (переводчики не в счет), от которых мы могли бы что-то узнать, покрываются литературоведческим термином «ненадежные рассказчики». Вопрос о российском вмешательстве в выборы, так или иначе, решается в расследовании специального прокурора Роберта Маллера, с мнениями Дональда Трампа и Владимира Путина мы знакомы досконально, а инициатива в Сирии полностью уступлена России: о смещении Башара Асада не может быть и речи, а поскольку это неприемлемо для большинства внутрисирийских воюющих группировок, о реальном перемирии тоже говорить бессмысленно. Так же, впрочем, бессмысленно, как и говорить сегодня о внешней политике с госсекретарем США. Рекс Тиллерсон, этот серый кардинал Exxon’а, обернулся в конечном счете тряпичной куклой. Всю внешнюю политику, на какую он реально способен, президент США провел накануне привычными для него методами, обрушившись в социальных сетях на непоименованные торговые соглашения и явно имея в виду Германию с ее профицитом текущего счета.
Реальные события произошли на самой встрече «Большой двадцатки», и вот они-то, узнай мы о них, скажем, год назад, были бы громовой сенсацией. Но сегодня уже не надо было никакого провидческого дара для их предсказания. И дело не только в том, что Соединенные Штаты остались в стороне от главного пункта совместного меморандума участников встречи — Парижского соглашения о климате. И даже не в том, что президент Соединенных Штатов неожиданно оказался в изоляции, подобно Владимиру Путину в Австралии, где товарищем его досугов был коала, и даже не в том, что, к возмущенному удивлению участников, на многих функциях Трампа представляла его дочь Иванка, с ее полезным опытом манекенщицы и производителя модной одежды.
На своем веку мы пережили небывалый катаклизм, когда наш политический мир, двухполярный на памяти практически всех живущих поколений, вдруг в одночасье лишился одного из полюсов, пресловутой «империи зла», по выражению Рейгана. И вот мы не успели перевести дыхание, как нам объявляют, что второй полюс самораспускается. О том, можно ли было считать Соединенные Штаты полюсом добра в отсутствие антипода, споры могли идти до последнего времени — и не обязательно в их пользу. Теперь, судя по всему, они завершены.
Впрочем, вопрос для многих остается открытым: завершены — или просто законсервированы на время политической девиации, которая в худшем случае продлится 8 лет, и даже есть надежда, что меньше? Мне кажется, что эту надежду можно сравнить с перспективами тушения текущего пожара в момент, когда пожарная команда объявила немедленный бессрочный отпуск. Как минимум на один из освободившихся полюсов явно претендует Китай, чьи верительные грамоты куда убедительнее, чем, например, российские. Заодно китайская история преподает нам урок: в свое время Китай был крупнейшей на планете и наиболее развитой державой, там изобрели бумагу, компас, порох и, задолго до европейцев, выплавку стали. В эпоху династии Мин, в начале XV века, знаменитый флотоводец Чжэн Хэ на гигантских по тем временам судах обследовал весь южный периметр Азии и запад Африки — казалось, отюда рукой подать до мирового господства, Pax Sinica и глобализации. Но император Сюаньдэ решил, что в международной торговле нет никакой пользы, содержание флота — излишние затраты, и положил конец эпохе мореплавания. Китай на столетия погрузился в пелену изоляции, а когда в XIX веке в двери настоятельно постучали европейцы, он был уже бессилен и немощен.
Наверное, и тогда дело было не только в одном императоре, как и сейчас — не только в Дональде Трампе. Тем более что в нынешнем случае действительно есть какая-то надежда на новые выборы. Но пожар не уговоришь потерпеть до конца отпуска, а отвергнутые принципы либерализма нельзя сдать на временную консервацию.
