Примерно раз в поколение — раньше реже, а теперь даже и чаще — являются пророки, предупреждающие нас, что цивилизации наступает конец. Я имею в виду не тех, которые обещают огонь и серу, а критиков технологии. Одним из первых был, видимо, греческий философ Сократ — от него не осталось письменных трудов, и вовсе не потому, что он не умел писать. Сократ считал письменность вредным изобретением, которое лишит людей способности запоминать: зачем полагаться на память, если можно записать? С тех пор прошло достаточно времени, чтобы вынести осторожный вердикт: действительно, память порой подводит, но в целом письменность себя оправдала.
Это мнение Сократа я приводил уже не раз, оно особенно симптоматично в связи с последующей эволюцией информационных технологий — хотя конец света предсказывали не только по их поводу, новшества в этой области, как правило, воспринимались частью аудитории особенно остро и болезненно. Предлогами были изобретение книгопечатания, многотиражных газет, телефона, интернета и т. д. Совсем недавно мы стали свидетелями широкого распространения платформ для электронного чтения во главе с Kindle и электронных книг к ним — тут уже отбросили всякую осторожность и предрекали гибель литературы, грамотности и чуть ли не алфавита. Между тем за какие-нибудь десять лет от былой паники не осталось и следа: бумажные книги никуда не девались, электронные заполучили свою часть рынка, и равновесие с тех пор вполне стабильно.
Последним в этой нескончаемой серии вострубивших ангелов стал ангел смартфонов и социальных сетей. На эту тему создана уже целая эсхатологическая библиотека, пополняемая чуть ли не ежедневно. В числе последних контрибуций — статья социолога Джин Туэндж, опубликованная в журнале Atlantic, выжимка из ее готовящейся к печати книги на эту тему.
Писать на самом деле есть о чем, и человек, у которого развитие событий не вызывает хотя бы некоторой тревоги, как минимум не очень внимателен. В метро практически каждый прикован к смартфону, от подростков до старушек: люди слушают музыку, смотрят фильмы, играют в Candy Crush или какой-нибудь клон этой забавы, а наиболее активные без устали снимают селфи. Впечатление такое, что каждый накрыт персональным водолазным колоколом. Метро, впрочем, тем и характерно, что надо как-то скоротать нудное время, но ведь и на поверхности они не ведут себя иначе: пешеходная навигация крайне затруднена, а на переходах под ногами появились надписи «смотри», имеющие целью заставить невнимательных оторвать глаза от экрана.
Туэндж, конечно, интересуют не столько внешние атрибуты поведения, сколько внутренние психологические изменения, а они, на ее взгляд, неутешительны. Не она первая замечает, что расширение электронной сферы контактов приводит, похоже, к сужению личной: подростки, даже когда собираются в группы, плохо следят за общей темой разговора, не в силах оторваться от подсчета лайков в Facebook и Instagram. Кроме того, повышенная активность в социальных сетях приводит к понижению такой активности в реальной жизни, к изоляции и депрессии. Это не просто праздные наблюдения — в подтверждение своих печальных выводов автор приводит целую серию диаграмм. К отрицательным последствиям виртуальной активности она относит рост статистики самоубийств среди подростков примерно с 2011 года, отсутствие желания получать водительские права по достижении законного возраста, а также падение интереса к сексуальным контактам — парадоксальным образом это, предположительно, привело к снижению показателей беременности среди несовершеннолетних, но общая тенденция вряд ли благотворна.
Туэндж понимает, что статистическая корреляция нередко свидетельствует о простом совпадении, а не о причинно-следственной зависимости, и пытается привести доводы в пользу такой зависимости, но это лишь капля в море собранных в кучу фактов. А если и есть положительные аспекты в нынешней популярности смартфонов и социальных сетей, она не упоминает ни об одном и вообще оставляет этот вопрос в стороне — что не может не вызывать недоверия к ее наблюдениям и прогнозам. Но самый главный дефект ее рассуждений — полное забвение совсем, казалось бы, недавних споров по сходным поводам. Либо у такого рода пророков отшибает память, либо они не видят дальше своего носа, и это обстоятельство приходится выносить в знаменатель их аргументов. И к тому же все сводится к заламыванию рук, никакого выхода из экзистенциального штопора нам не предлагают.
Тут я бы напомнил о забытой панике примерно пятнадцатилетней давности, когда в связи с массовым распространением доступа к Сети ввели чуть ли не новый психиатрический диагноз, патологическое пристрастие к интернету, и СМИ, в том числе и сам интернет, запестрели объявлениями специалистов, предлагающих профессиональную помощь таким жертвам, детоксикацию. С тех пор интернет стал намного объемнее и доступнее, большинство из нас уделяет ему гораздо больше времени, но о диагнозе сегодня не услышишь ни слова, а специалисты куда-то исчезли — хотя почему бы не предложить свои услуги нынешним пленникам Instagram? И почему критики социальных сетей не видят в этом для себя урока?
Существует эмпирическое правило, получившее название эффективности или оптимальности по Парето в честь сформулировавшего его итальянского экономиста. Согласно Парето, оптимальной системой является такая, в которой нельзя улучшить какой-либо параметр без ухудшения других. Внесение нового параметра в такую систему нарушает это равновесие, но в условиях относительной свободы (например свободы рынка, если речь об экономике) оно восстанавливается на другом уровне. Когда был изобретен автомобиль, пользу от него получали единицы, которые могли позволить себе такую роскошь, а вот пешеходы, не привыкшие к таким стремительным экипажам, увечились и гибли несоразмерно. В скором времени было достигнуто равновесие: без автомобиля наш мир сегодня просто обрушится, представьте себе на минуту хотя бы исчезновение «скорой помощи». Но увы, люди по-прежнему погибают под колесами и в автокатастрофах — эффективность по Парето не означает, что выигрывают все.
Противопоставить этой эмпирике борцы со смартфонами ничего не могут. Более того, невозможно себе вообразить, как выглядел бы идеальный с их точки зрения мир и какая инстанция должна вмешаться для приведения мира к этому идеалу — кроме правительства тут никакой другой не придумаешь. Но если следовать этой логике, правительства должны были бы резко ограничить доступ к интернету, а еще раньше — к печатной продукции, хотя бы на том основании, что мутный вал бульварной прессы и литературы отвлекает нас от изучения геометрии и постижения духовных скреп. Такие заботливые правительства действительно существуют: Китай и Россия — всего лишь два наиболее ярких примера. Даже самое благонамеренное правительство состоит из таких же людей, как мы, и они не в состоянии заглянуть в будущее дальше нашего и предугадать непредвиденные последствия наложенных санкций.
Тут нельзя не отметить, что сеятели страха уже оккупировали будущее и мобилизуют нас на борьбу с новшествами, которых еще нет и в помине. Нас предостерегают от излишнего дружелюбия в отношении пришельцев из космоса, которые могут таить коварные планы, от роботов, которые отнимут у нас последние рабочие места, а пуще всего — от искусственного интеллекта, который возникнет, по последним прогнозам, уже лет через двадцать и приступит к уничтожению органической жизни на земле. В этой связи известный инвестор и экономический обозреватель Ручир Шарма напоминает, что появление искусственного интеллекта предсказывали уже в 1950 году, причем и тогда — через те же 20 лет. На самом деле эта эсхатология только отвлекает нас от более насущных проблем, которые в состоянии успешно воспрепятствовать как возникновению искусственного интеллекта, так и нашему выживанию — отошлю по этому поводу к недавнему спору Марка Цукерберга с Илоном Маском.
Вредны ли на самом деле смартфоны и социальные сети, и насколько велик этот вред? Даже если психологические наблюдения Джин Туэндж — большей частью простые корреляции, обилие таких корреляций не может не вызывать тревоги, а уж тем более — внешние признаки кризиса, вот эти водолазные колокола, которых люди не снимают ни в метро, ни на поверхности. И, однако, тот факт, что она не в состоянии дать нам ни одного разумного совета по решению проблемы, а особенно то, что она замалчивает все позитивные аспекты технологической революции, свидетельствует о так называемом «туннельном видении», намеренном сужении угла зрения с целью сделать свой тезис более убедительным. Самоизоляция в публичном пространстве — обычный атрибут мегаполиса, и смартфон тут — всего лишь один из подсунутых услужливым прогрессом способов. Книга или даже Kindle в чьих-то глазах будут выглядеть благороднее, чем Candy Crush, но это суд, который мы не вправе никому навязывать. Сорок лет назад публичное пространство было наводнено огромными переносными стереоящиками, извергающими рев и грохот, — казалось бы, куда более серьезный повод для полицейского и психиатрического вмешательства. Но ящики канули в небытие, сегодня это антиквариат. Нет никакого сомнения, что проблема, по поводу которой бьет в набат Джин Туэндж, завтра рассосется, и Парето установит для нас новое равновесие. Но на смену сегодняшней проблеме наверняка придет следующая, и профессиональные распространители паники без работы не останутся.
