Убрать из свидетельства о рождении графу «пол» предлагает ассоциированный профессор политической науки Университета Темпль во Флориде Хит Дэвис. В колонке на Aeon он утверждает, что пол — слишком приватная информация, чтобы делиться ею с государством. Кроме того, пол может быть гибким и меняться с течением времени.
На 20-й неделе беременности можно провести ультразвуковое исследование, чтобы узнать пол будущего ребенка. В качестве альтернативы можно дождаться родов. После них врач или акушерка осматривают младенца и записывают его половую принадлежность в свидетельстве о рождении. У правительства есть веские причины для сбора и хранения информации о половой принадлежности. Эти данные используются в демографии, здравоохранении и при выработке мер позитивной дискриминации. Однако графа «пол» в родовом сертификате не нужна. Правительству совершенно не обязательно получать данные о нашем поле при рождении или даже следить за ним на протяжении нашей дальнейшей жизни, уверен Дэвис.
Чтобы отстоять право на гендерное самоопределение, он предлагает исключить маркеры половой принадлежности из свидетельства о рождении. Это нужно сделать прежде, чем они станут причиной возможной дискриминации по половому признаку. Профессор политической науки напоминает про «туалетный билль», принятый в 2016 году в Северной Каролине. Он предписывал людям пользоваться теми туалетами, которые совпадали с их биологическим полом, то есть с тем, что был указан в свидетельстве о рождении. Сторонники этой меры объясняли ее необходимость соображениями приватности и безопасности. Как правило, все они привязаны к ложным стереотипам, которые представляют трансгендерных женщин в образе гетеросексуальных мужчин, переодетых в женскую одежду и с ее помощью проникающих в женские же раздевалки и туалеты, чтобы приставать к посетительницам. Критики билля называют его институционализированной дискриминацией на основе гендерной идентичности.
Идейные основания для отмены графы «пол» и сопутствующих отметок о половой принадлежности лежат в либеральном принципе самоопределения и в нашем праве на свободу слова и самовыражения, полагает Дэвис.
Прогресс уже заметен, полагает он. В большинстве штатов США трансгендерам разрешено изменить биологический пол в своем свидетельстве о рождении. Движение за права трансгендеров в своей практике долго пыталось достичь ассимиляции или создать максимально комфортные условия для трансгендеров в условиях бинарного деления на «мужское» и «женское». Эти усилия кому-то действительно помогли, но далеко не все могут или хотят определять себя в бинарных понятиях. Ассимиляция или помощь не могут изменить саму основу для дискриминации — бюрократическое фиксирование пола, подчеркивает Дэвис.
Право на изменение записи о поле в свидетельстве о рождении не означает его автоматической беспрепятственной реализации. Автор ссылается на историю Стефани Мотт (Stephanie Mott). Будучи трансгендерной женщиной, она судится с властями штата Канзас за их неспособность реализовать закон о смене пола в свидетельстве о рождении. «Каждый раз, когда я устраиваюсь на работу или регистрируюсь для голосования, я должна постоянно публично заявлять, что являюсь трансгендером», — заявила она.
Само действие по коррекции графы «пол» представляется небезупречным, потому что оно подразумевает ошибку. В рассказе о своей жизни «Что тебе подойдет» (What Becomes You), который Аарон Раз Линк написал вместе со своей матерью Хильдой, автор оспаривает устойчивый стереотип, что трансгендерные люди заперты в неправильном теле, а помочь им можно с помощью гормонов и операции. Линк, считающий себя белым FtM-транссексуалом, историком науки и профессиональным клоуном, начинает говорить о перемене своего пола с констатации постоянных перемен, свойственных вообще любому телу: «Как и у всех нас, сейчас у меня все то же тело, с которым я появился на свет. Приблизительно каждые семь лет все мои клетки, как и клетки вашего тела, меняются на новые. Я ограничен и привязан к своему телу не меньше и не больше, чем любой другой человек. Отрицать это — значит отрицать чудо. Я изменился, но есть только один я». Линк не говорит за всех трансгендеров, но для него идея «коррекции» выглядит ошибочной.
Другой подход к инклюзии трансгендеров — добавить к «мужчине» и «женщине» дополнительные категории. В 2013 году в Австралии был принят закон, вводящий маркер X для принадлежности пола. Наряду с M и F его можно указать в паспорте. В законе говорится, что X предназначен для «неопределившихся, интерсекс (людей с анатомическими признаками мужского и женского пола) или иных категорий». Поставить X в паспорт могут только интерсекс или трансгендерные австралийцы, которые предоставят рекомендацию от врача. Бангладеш в 2013 году ввел схожий по смыслу третий пол «другой». В 2005 году Индия разрешила ставить в паспорта маркер E – евнух. В 2013 году Германия позволила взрослым интерсекс (но не трансгендерам) гражданам ставить X как в паспорта, так и в свидетельства о рождении. ФРГ также разрешает родителям интерсекс-детей оставлять пустой графу «пол» в свидетельстве о рождении.
Некоторым может нравиться идея третьего пола, однако другим подобная опция кажется стигматизирующей, признает Дэвис. В конце концов, попытка добавить в бюрократический язык категорию третьего или иного пола может лишь поддержать существующую в обществе бинарность мужского и женского и сопутствующее ей исключение других людей.
Когда мы ставим галочку в графе «пол» в каком-либо документе, что конкретно имеется в виду под полом? Как выглядят и функционируют наши гениталии? Какие гормоны преобладают в нашем теле? Идет ли речь о предшествующем социальном опыте восприятия окружающими в качестве мужчины или женщины? Как опыт интерсекс или трансгендерных людей влияет на логику этих вопросов?
Дэвис пишет, что хорошим поставщиком демографической информации о половой принадлежности могла бы стать Федеральная перепись. Она происходит каждые 10 лет и носит добровольный характер. С ее помощью федеральные власти могли бы объяснить людям, какие сведения о гендерной или половой идентичности их просят предоставить и почему. Вопросы о расовой принадлежности и их точные формулировки — все это оспаривалось и менялось с течением времени. Возможно, рассуждает автор, настало время для правительства критически оценить сбор данных и запись о половой принадлежности не только для свидетельств о рождении, но и для переписи.
В том, что касается позитивной дискриминации, Дэвис соглашается с философом Лори Шрейдж из Международного университета Флориды. Она полагает, что государство может отслеживать и фиксировать только действующий пол человека, то есть тот, с которым идентифицирует себя человек в этот момент времени. Работодатели, которые хотят нанять женщин, заинтересованы в том, чтобы потенциальные сотрудники отвечали на данное требование сейчас, а не в прошлом. То есть полученная при рождении запись о поле, сделанная на основе осмотра гениталий, не должна стать фактором в решении о найме.
Если гениталии не будут использоваться в работе, как, например, в порнографии или в секс-индустрии, то половая принадлежность не должна играть роли в кадровых вопросах. Дэвис пишет, что требование сообщить свой пол может считаться нарушением приватности. Это важные проблемы для организаций, которые они должны продумать в своей HR-политике.
Исключение графы «пол» из свидетельств о рождении станет небольшим, но серьезным стимулом для правительства, частного сектора и школ изменить свои практики, связанные с половыми и гендерными вопросами.
